Толерантность или Россия
Обратный звонок. Буквально сразу после развала СССР и в начале становления России студенты, изучавшие «холодильную технику», не имели никаких данных о том, что такое современное климатическое оборудование, и даже более того - слова «сплит-система» были для них пустым звуком. Да и откуда им было знать об этом, если никакой информации на русском языке относительного систем такого типа не было, да и быть не могло? В наши же дни информация становится все более и более доступной, но по-прежнему нельзя сказать, что «информационный голод» исчерпал себя. И это не взирая на то, что уже вышло множество различных изданий, как изначально написанных сотрудниками разных компаний-производителей климатического оборудования, так и специалистами «отраслевых» периодических изданий, да и великое множество книг попросту переведено с зарубежных языков на русский. К сожалению, информация остается частично закрытой из-за того, что почти все издания написаны для специалистов, имеющих уже особые познания в области климатической техники, но почти нет книг, написанных доступным, «человеческим» языком, так сказать, для «широкого круга читателей».
Всё-таки рассказ о любом социальном явлении начинать надо, разумеется, с определения. Приученный годами учёбы в университете я за этим самым определением полез в учебники и справочники. Понятное дело, что, как и вообще в гуманитарной сфере, определений может быть великое множество, это вам не математические формулы.
Писатель, историк литературы, музейный работник Наталья Громова в размышлениях о причине кризиса в российском обществе, о точках невозврата и судьбе интеллигенции. Сможет ли Россия переломить саму себя? Ее антибольшевизм был только отчасти политическим, бежали все подряд, все сословия и профессии, невзирая на возраст и имущественное состояние. Бежали от анархии, стрельбы, грабежей, террора, бежали от гибнущей страны, у которой не могло быть внятного будущего. Вот уже тридцать с лишним лет мы мирно изучаем опыт той, первой волны эмиграции, пишем ее историю, собираем наследие, вздыхаем и все меньше переживаем ее драму: давно это было.
